Пока я приходил в себя, от эмоционального «перегруза», «Волга» уже спускалась с Большого Хребта, пейзаж менялся и мы оказались, в таком же большом, ущелье. Здесь, с другой стороны, уже другая река, рождает своё естество. Выползая из недр гор, серебристыми змейками, стекая со снежных вершин талой ледниковой водою, здесь брал своё начало крутонравый Терек. Сейчас ещё тихий и спокойный, он буквально на глазах – по мере нашего спуска – становился всё более полноводным и быстрым. И это только был один из его притоков!
Последняя ночь моей грузинской эпопеи, была беспокойна, тревожна и муторна…
Противоречивые чувства, овладевая мною, постоянно вытаскивали меня из сна, в реальность маленькой душной комнаты. Я томился в ожидании утра. В ожидании того момента, когда попрощавшись с Гочей, сяду в осетинское такси, зафрахтованное ещё с прошедшего дня. И уеду я, на север – за Кавказские горы – на родную, возвышенно-холмистую равнину средней полосы России. В самое её сердце… Эх, генацвале…
Если какой либо читатель оказался повнимательнее, он мог заметить, что мои очерки о Грузии, отличаются от большинства ему подобных. Которые, обобщив, можно условно назвать – «Записки путешественника». Я изначально поставил перед собою цель написания нетривиального – отличного от шаблонной подачи – материала. Получилось или нет – на суд читателя...
Возвращаясь в хронологическое русло повествования, я ментально сделаю несколько гребков против течения, а именно – в первые часы моего пребывания в Тбилиси…
«— Послушайте, — сказал вдруг великий комбинатор, — как вас звали в детстве?
— А зачем вам?
— Да так! Не знаю; как вас называть. Воробьяниновым звать вас надоело, а Ипполитом Матвеевичем слишком кисло. Как же вас звали? Ипа?
— Киса, — ответил Ипполит Матвеевич, усмехаясь.
— Конгениально!..»
Голубые небеса, белые абстракции,
С улицами, с парками, с крышами домов…
Улетал я к вам не раз, пленник ситуации,
В ваших белых городах не было замков.
Проснувшись поздним утром, я не торопился вставать. Чувствуя себя в некотором роде пленником ситуации, а лучше сказать кавказским пленником (так звучно и ожидаемо интересно), я проявил уместную для данной ситуации осмотрительность – я осмотрелся…
Хребта Кавказского вершины
Пронзали синеву небес,
И оперял дремучий лес
Его зубчатые стремнины.
Обложен степенями гор,
Расцвел узорчатый ковер;
Там под столетними дубами,
В тени, окованный цепями,
Лежал наш пленник на траве.
В слезах склонясь к младой главе